 Подорожник
СКачать можно здесь.....
Работа до пота
Рождает стихи.
Возможно, что кто-то
Считает: легки
Минуты творения
Гибкой строки,
Даруют безмерные
Счастья глотки.
Нет, легкость - лишь призрак,
Сумей угодить
Пегасу в капризах.
Он скажет: «Пиши».
Известно:
Свои результаты дают
В содействии тесном
И опыт, и труд.
Работа до пота -
В порядке вещей.
Мне с Музою сложно.
Без Музы сложней.
В шоколадном взоре глаз
Волей власти
Вся вселенная слилась,
Мир раскрасив.
А любовь твоя - кудель
водопада.
Нежно пахнущий апрель,
серенада.
Попытаюсь приоткрыть
Суть секрета:
Чем смогла я заслужить
Счастье это?
Так суждено премудрым Богом,
Что наша ложь выходит боком.
Коль жить в спокойствии хотите,
Закон незыблемый учите.
ПОЛЖИЗНИ - ЗА СЧАСТЬЕ
Полжизни отдам за короткое счастье -
В любимых объятьях побыть до утра,
Почуять в ночи силу огненной страсти,
В желанном плену поцелуев сгорать.
Полжизни - за счастье, не очень ли много?
Ответ однозначен, конечно же, нет.
Ведь счастье всегда освещает дорогу,
Любовь, как малиновый яркий рассвет.
Любовь изначально сродни вдохновенью,
Что вихрем эмоций цветных удивит.
Ее удостоил весь мир поклоненью,
Пред нею трепещет и боготворит.
ТВОРЦУ
Покажи мне вновь нетленный свет,
Сердцем видеть дай, от бурь укрыться,
Средь руин несбывшихся надежд
Не лиши желания молиться.
«Подорожник» открывает новую рубрику. Сегодня наш гость - поэт, бард Валерий Тищенко, лирику которого мы представ-ляли в майском номере журнала.
«Я чувствую желание творить…»
Вы работали с детьми. Расскажите о Вашей работе, в чем именно она заключалась? На Ваш взгляд, что в ней самое сложное? Чем отличаются современные подростки от ребят предыдущих поколений, какая черта наиболее характерна для нынешнего поколения?
ВАЛЕРИЙ. В школе я проработал шесть лет. Учил пацанов пилить, забивать гвозди и резать стекло. Мастерили сувениры, иг-рушки и скворечники. В общем, учил тому же, чему учили в школе и меня. Уже после первого года работы понял – сложно в этом деле всё! И все! И платить учителям надо не меньше, чем шахтёрам!
Перефразирую классика: «Да, были дети в наше время, не то, что нынешнее племя!» - мы получали оплеухи запросто. Сейчас же картина такая – если Сидоров мешает учить урок, я – ему:
- Сидоров, сейчас «жбана» дам!
Он мне:
- Не имеете права, Валерий Иванович! Я на вас в суд подам!
Я ему:
- Выйди из класса!
А он:
- Не имеете права, я учиться пришёл!
И так далее. Или:
- Ребятки, надо дворнику помочь, листвы навалило, поработаем во дворе.
- Не-е-е… Мы пришли учиться, а не двор мести! Дворнику платят, а нам нет! Платите! А так – не имеете права!
Вот так. Все права - у них. У пятиклашек в телефонах та-кие картинки, что я покраснел, увидев. И не боятся показывать. В восьмом классе бывали скинхеды. В девятом – любители пива. Два десятиклассника спёрли сделанную мной садовую лавочку. Поймали по горячим следам, несли продавать.
Я как-то всё же находил с ними общий язык, а многие учителя просто плакали. А вы бы видели, как защищают своих непутёвых чад родители! Ну, в общем – яблоня от яблони… Может не к месту, но вот мой давний стих по поводу отцовского воспитания.
Во сне я видел брата и сестрёнку:
летел воздушный змей-аэроплан,
живой Павлушка, рядом - два котёнка
и Аннушка - цветастый сарафан.
На берегу чинил дедуля сети,
следы ветров на сморщенном лице.
А мы - цыплята - солнечные дети
на стоптанном берёзовом крыльце.
Под крышей нашей - ласточкины гнёзда,
а в них птенцы росли быстрей меня,
и знала Жизнь что рано или поздно,
но защебечет здесь и наша ребятня.
А ты во сне сосал бутыль с сивухой,
на унитазе нюхал кокаин,
помяв траву с молочною девахой,
шел грабить продуктовый магазин.
Роняя слюни, гладил самородок
размером, как огромный апельсин,
потом глотал лягушек и улиток
и жрал с икрой горячий жирный блин.
Ты очень метко попадал в живое сердце,
носил моднячие, со свастикой, трусы,
наколку «О Майн Гот!» на самом «перце»
и даже, как у Гитлера усы…
Проснулся я от песни под гитару.
Ну, целый хор! Поют мои мальцы!
А ты проснёшься и увидишь нары…
По-разному учили нас отцы.
Но, в общем, не так всё плохо. Толковых ребят много. Дети своего времени, они, наверно, точно знают ответ на вопрос - что такое свобода. В руках умников молоток, как молния, в одно и то же место не попадает два раза. Но они здорово знают компьютер и молниеносно считают деньги. А балбесы не знают таблицу ум-ножения, зато имеют умелые руки и бурную фантазию. Я сам был таким же.
Так было, есть и будет.
Для Вас главное в Вашем творчестве литературно-музыкальная составляющая или дизайнерская? Вы в большей сте-пени ощущаете себя поэтом или художником?
ВАЛЕРИЙ. В моём творчестве главное всё. Мастерить в тишине я просто не могу. Музыка звучит всегда. С удовольствием слушаю ау-диоспектакли и аудиокниги, особенно когда читают профессиона-лы. Недавно слушал «Колымские рассказы» Шаламова. Ведь разве найду время посидеть за книгой? «Мастер и Маргарита» прочита-на три раза, а вот аудио лежит ещё в упаковочке, жду подходящего времени…
Что особенно цените в людях? Чего категорически не при-емлете?
ВАЛЕРИЙ. То, чем не обладаю в полной мере сам – Ум и Терпение. Не люблю зазнайства, хотя сам довольно тщеславен. Но даже если душа цветёт от похвал, стараюсь вести себя скромно.
Вы чего-нибудь боитесь? Если да, почему?
ВАЛЕРИЙ. Чего-нибудь боятся все. Не боятся только идиоты.
Раньше я не боялся летать на самолётах. Но они стали падать, как комары после дихлофоса, и я стал бояться.
Неожиданно умирают молодые люди – актёры, писатели, музыканты. Бац, и в сорок пять, пятьдесят лет сердца останавли-ваются! Это ли не страшно?
Я в сорок пять только начал творить по-серьёзному.
У Вас много увлечений творческих, а есть что-то, что Вы обожаете делать по дому и, наоборот, чего Вы не любите делать?
ВАЛЕРИЙ. Раньше любил и умел кашеварить. Потом, когда увлёкся сочинением песен и стихов, по дому я не стал делать ничего. Всё делал вынужденно и без души, лишь бы быстрее вернуться к творче-скому процессу. Ну, это и ежу понятно – бытовуха нашего брата убивает наповал. Кстати, иронический стих:
Есть место в нашей жизни «подвигу» –
моя жена пожарила мне рыбу!
И пусть, мной нелюбимую навагу,
я, всё же, оценил её отвагу.
Глядишь, сварганит холодец из лапок курьих,
в нём хвостики да ушки поросячьи.
Мясцо духмяное на косточках акульих.
Окорочка (нет, не поверю!) лягушачьи!
А говорила: «Фу, какая гадость!
Воняет эта ваша рыба тиной!»
А вот теперь, гляди, какая радость!
Пойду, наверно, прикручу гардину…
Есть «подвигу» и в нашей жизни место!
Вот прикручу и постираю, может…
Заначку вытащу и расскажу ей честно!
Возьму, подправлю ножницы и ножик…
Ещё возьму… Ух ты! Футбол в двенадцать!
Да ладно… Ножик, завтра может?
Сегодня воскресенье, чё мараться?
«Герои» тоже отдыхают, всё же…
Недавно городской квартире предпочёл дом в посёлке и с удовольствием, по-мичурински, занимаюсь обустройством усадьбы.
Не люблю, когда меня отвлекают, если я чем-то увлечён.
Вы аполитичны?
ВАЛЕРИЙ. Да, аполитичен. Но «Новости» смотрю от первой до последней минуты. Из спортивных программ только финалы чем-пионатов мира по футболу и хоккею.
Как относитесь к тусовкам разного рода, модным сейчас, в том числе и литературным? Ваше отношение к конкурсам – имеют они лично для Вас какое-то значение и, вообще, в целом?
ВАЛЕРИЙ. Тусовки обожаю. Для меня они – двигатель. Хочется похвастаться новыми творениями, пообщаться с друзьями за рюмкой чая. Друзья мои стихи любят, а мне нравится их творче-ство. На последних фестивалях народ меня принял на ура, а жюри нет. Ждут необычного. А я, по-видимому, графоман ещё тот! На-писал вот стих «Летаю…»
И у звёзд, и над крышей, и рядом с землёю,
иногда над долиной в туманных дымах,
иногда над искристой ночною рекою,
я летаю с одной авторучкой в руках.
Представляете, братцы, лечу, будто птица!
Вы, конечно, мне скажете: «Это во снах.
Да… пора тебе, парень, к врачу обратиться
и ему рассказать о незримых крылах».
Я без устали чудные рифмы роняю
прямо в нежные руки прекраснейших дам.
Из-за них я мечтаю, для них сочиняю,
Из-за них улетаю к далёким мирам.
«Ё-моё! Нету сил! Разлетались Поэты!» –
глядя вверх, матерятся трухлявые пни.
Дворник-ветер, тихонько мурлыча сонеты,
подметает осенние рифмы мои.
Мне сказали: «Валера, уже тысячи поэтов летали и ты туда же»…
Я думаю: «Ладно», и написал «Франкенштейн».
Я – Франкенштейн.
Я шитый, перешитый
из разной кожи от невиданных зверей.
Из лоскутков страстей убитых и забытых.
Из рыб, похожих чем-то на людей.
Во мне полно сердец, но нет родного.
Мой голос – отзвук меланхолий и печалей.
Мои глаза и рот - с лица другого.
Я – из героев, о которых вы читали.
Я – из героев, о которых вы мечтали.
Весёлый Бог приштопал ангельские крылья.
Но почему держу клинок из звонкой стали,
рукой, какого-то плохого, злого тролля?
Я – Франкенштейн.
Я добрый, злобный малый…
Чуть ладошками не ухлопали – Франкенштейном был только сам Франкенштейн, и я вот…
Странно мне это: у меня много юморных, лирических и просто добрых стихов. Неужели, чтобы меня заметили, нужно стать Франкенштейном?
А тусовки должны происходить по интересам. Лирикам, умникам и начинающим в одном конкурсе делать нечего. Да и от со-става жюри зависит многое. Кстати, в прошлом году продюсер Светлана Домрачева, пригласила меня и замечательного поэта Сергея Штырова почитать стихи на День Медика в городскую по-ликлинику. Сто медсёстёр утирали слёзы умиления от нашей ли-рики. Светлана понимает – у всякого автора обязательно есть свой читатель и слушатель.
Какие СМИ Вы считаете сейчас наиболее воздействую-щими на людей, то есть, что имеет большее влияние на массы – бумажная пресса, ТВ, Интернет? На Ваш взгляд, с развитием со-временных технологий книга уйдет в прошлое?
ВАЛЕРИЙ. Да тут опять же, каждому – своё. Я терпеть не могу «жёлтую» прессу, но читаю «Литературную Россию». И в восторге от спецэффектов в фильмах ужасов. Молодёжь пустила корни в Интернете. На остальное им наплевать с высокой колокольни. Каждый добровольно становится зомби от своего кайфа.
Кстати, «Литературная Россия» стала совсем неинтерес-ной. Сплошные склоки, дележи и разборки между писательскими союзами. И одна страница для творчества.
Книги вряд ли уйдут в прошлое. Хотя, кто знает? Запах но-венькой открытой книги лучше самого изысканного цветочного аромата.
Ваше отношение к самиздату, в том числе в электронном виде?
ВАЛЕРИЙ. Самиздат для меня, как отец родной. Мои первые, да и последние, стихи и рассказы напечатаны в «Фленоме» (редактор Олег Грацелев, Пермь), в «Рыжъ» (Павел Слатвинский, Омск), в «Палате №» (Елена Новицкая, Омск). Советую заглянуть, если есть возможность. Конечно, бумажный самиздат напоминает мне дружеский междусобойчик. А, по сути, так оно и есть. Авторы почти одни и те же, и со временем они становятся друзьями, хотя и живут в разных регионах страны. И, надо же, я знаю доподлинно, что многие из них не имеют компьютер! А стихов хороших много и нет возможности издать свою книгу.
Электронный самиздат – это серьёзно! То же самое, что выше, только круг друзей, читателей, почитателей и критиков зна-а-а-чительней, больше!
Кстати, на счёт издать свою книгу. Был я на фестивале в Екатеринбурге. В первый день проходили отборочные «смотрины». Самые разнообразные поэты и поэтессы, в разных комнатах, углах и на лавочках читали свои стихи членам жюри и те выносили свой вердикт – принят, или нет. Вот вижу, одна бабушка с брюликами в ушах и на пальцах достала огромную книгу в золотом переплёте, классная бумага, цветные картинки. Насколько помню, слушал её поэт Сергей Ивкин. Он заглянул в великолепную книгу, а потом удивлённо спросил:
- Вы зачем сюда пришли? ЭТО трудно назвать стихами!
Та фыркнула:
- Подумаешь, поэты нашлись! У меня сын, управляющий банком! Он мне эту книгу ко дню рождения издал! И ещё издаст!
- Да хоть президент России! У нас поэтический фестиваль! Сле-дующий!..
Вот так. За деньги издать можно всё. Хоть глупое, хоть матерное, хоть вообще оскорбительное.
|
